Василий Жарков, политолог: «Мне кажется, истории Коркиной и Кляйн выбраны очень удачно. Я думал о том, как вы поместите в эту историю Канта – это очень сложный автор, и сделать из этого пьесу довольно тяжело. Герой Канта говорит, что мир должен уничтожить основание следующей войны. А как уничтожить эти основания, когда будущее непредсказуемо, а в настоящем закладываются только месть, голод и другие страдания? Но обе характерные линии показывают этот путь – это гостеприимство. Когда одна из героинь выносит суп детям, когда возникает любовь между людьми, которые считали друг друга врагами. Когда герой Канта говорит: «Здравствуйте, соседи!». Здесь подразумевается именно принцип гостеприимства, потому что в этот момент он их принимает. Огромное спасибо вам за этот подтекст. Это огромный выход для всей этой в сущности безысходной истории».
Марюс Ивашкявичюс, драматург, режиссер: «Я думаю, что это спектакль о том, что война не заканчивается подписанием акта капитуляции, мирного договора, а эта рана заживает намного дольше, чем была сама война, эта борьба человеческого с нечеловеческим, которая происходит после. Одни хотели уморить врагов голодом, у кого-то пробуждалось желание их спасти – и это продолжалось вплоть до выселения немцев. Понять, что это - катастрофа, очень важно сегодня, когда мы стоим на пороге войны».
Ольга Аннанурова, культуролог, куратор: «Мне показалось, что вовлечение зрителя сделано здесь очень тонко и точно. Основной нарратив строится как описательная конструкция, но смена адресата происходит за счет минимального «перевода взглядов» актеров. Актеры рассказывают эту историю сначала по отношению к зрителю, глядя на него, а затем обращаются друг к другу, и говорят тем же текстом и таким же образом строят это описание. Этот переход постоянно делается на протяжении спектакля, адресат меняется, и за счет этого зритель вполне может вписать себя в эту конструкцию».
Галина Шматова, культуролог: «Я думала о том, почему я не согласна с мнением, что в спектакле не хватило трагического накала. Такой способ высказывания о теме войны уже «захвачен» некоторыми другими лагерями. С нами уже разговаривали о войне патетично, и это было не всегда честно. Поэтому если мы хотим говорить об этом сегодня, приходится искать другую интонацию. И та интонация, которая была найдена в этом спектакле, мне кажется невероятно точной. Попытка воздействия на зрителя в таких темах может оказаться слишком интенсивной. Я вспомнила спектакль «Я Анна и Хельга» и, сопоставляя эти два опыта, подумала, что там мне иногда было в плохом смысле дискомфортно, потому что мне навязывали определенную позицию. Там были разложены конверты с именами и текстами, и на твоем стуле, например, могла оказаться подпись «Таня Савичева». И не было выбора, занимать или нет эту позицию. Здесь же мне давали возможность участвовать гораздо более тонко и сложно».
Елена Рождественская, социолог: «Наверно, нет театральных практик, так приближенных к социологии, как вербатим спектакли. Социальный проект документального театра и идеологически, и технологически, явно движется в сторону понимающей социологи. Даже еще определеннее - по своему резонансу вербатим-пьесы на краю границы театрального поля, поскольку часто развязывают дискурсивный конфликт, что сближает с публичной социологией. Понятно, что не все тексты созданы в жанре ортодоксального вербатима, но ведь надо экспериментировать с жанром. Недавно я посмотрела в Театре.doc замечательный спектакль «Кантград». Его специфика – в опоре на коллекцию архивных нарративов гражданских немцев Кенигсберга и русских, приехавших осваивать город. Но задача превращения устно-исторического материала в пьесу явно была не простой ввиду описательности, превалирующей в исходных данных. И авторы ввели выдуманного персонажа, полубезумного немца-старика, вообразившего себя Кантом. И ему делегировали связующие текст переживании и эмоции. Документальность как нон-фикшн уступила отчасти вымыслу. Дискуссия после спектакля показала безусловную заинтересованность в этой субъективной картине переживаний протагонистов, замечательно представленных актерами театра, но, на мой взгляд, предложенное театральное решение подрывает доверие к вербатиму».
